ГЛАВА XII. "ЗОЛОТОЙ ВЕК"
Или размышления об истоках коммунизма.
ФЕНОМЕН ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ
Я много размышлял об истоках популярности коммунистичес-
кой доктрины. Ведь я и сам почти 50 лет был членом коммунисти-
ческой партии. Но формальное членство в партии - это немного
другой вопрос. Кандидатом в члены партии я был принят летом 42
года на Волховском фронте. И я вступил в партию не по идеоло-
гическим соображениям. Шла тяжелая война. Решалась судьба моей
страны, моего народа. И это не пустые слова. Мы знаем, что за
фашистскими лозунгами должны были последовать настоящие дела.
И мы все знали какими они будут - перед нашими глазами стояло
то, что происходило в оккупированных областях. Я никогда не
отождествлял Родину и советское государство, Родину и партию.
Но фронтовой лозунг "коммунисты вперед" был мне близок и я хо-
тел быть с теми, кто впереди. Хотел и старался, старался прео-
долеть свое изгойство - быть как все. Я русский и здесь в
России я обязан был быть впереди.
Но привлекательность коммунистических идеалов, искренняя
убежденность в их абсолютности, их безальтернативности - это
совсем другое дело. И массовая убежденность - а она была, меня
всегда удивляла. И, честно говоря, пугала. Что это, результат
умелой пропаганды или нечто более глубокое. Ведь я и сам, как
мне казалось, верил в них. Во всяком случае я долгое время ду-
мал, что коммунизм нас ждёт, обязательно ждёт. Но, правда не
сегодня, не здесь, а где-то за горизонтом. Только в семидеся-
тые годы, когда я начал продумывать ту схему развития матери-
ального мира, которую потом стал называть универсальным эволю-
ционизмом, многое мне начало представляться в ином свете. И
тем не менее у меня долгое время оставлся неразгаданным этот
"идеологический парадокс". И, думая о нем, я вспоминал Руссо,
который сказал однажды, что никакой тиран не способен заста-
вить народ делать то, что он не захочет. Вот почему я думаю,
что идеалы коммунизма действительно чем-то близки людям.
В понимании причин привлекательности идеалов коммунизма,
мне во многом помогла одна случайно попавшаяся книга. Даже не
сама книга - это был более или иенее обычный утопический ро-
ман. Удивительным мне показалось его история - то, что он был
бестселлером и на грани прошлого века, выходил огромными тира-
жами. Поэтому, готовя эти "размышления", я извлёк из компьюте-
ра статью, которую я пробовал написать в те далекие, сегодня
уже бесконечно далекие восьмидесятые годы, когда казалось, что
ещё возможен спокойный разговор о будущем, которое может нас-
тупить без катаклизмов и крови. Может быть эта ненапечатанная
статья и более поздние коментарии в чем-то помогут читателю,
увидеть особенности эпохи и мировозрения автора, если ему -
читателю всё это интересно...
СРЕДНИЙ АМЕРИКАНЕЦ ЭДУАРД БЕЛЛАМИ
1988-ой год, ещё лишь начало перестройки. Я только что
закончил чтение книги "Через сто лет". Её написал в 1887 году
житель города Бостона, Эдуард Беллами. Используя тривиальный
прием /летаргический сон/, автор перенес героя в последний год
нынешнего тысячелетия. Мне показалось любопытным посмотреть на
себя глазами американца прошлого века и поразмышлять о том,
что заставило именно его так представлять себе будущее и нас,
так непохожих на нас самих..
В своё время сочинение Беллами имело шумный успех и было
переведено на все европейские языки. Только в России оно вы-
держало пять изданий. В конце ХIХ и начале ХХ века книга Бел-
лами широко обсуждалось и вызвала интерес и у отечественных
литераторов и философов. Отозвался на него критической статьей
и Н.Ф.Фёдоров - фмлософ, ученый библиотекарь Румянцевского иу-
зея, один из создателей русского космизма. Наверное и нам не-
безынтересно сопоставить прогноз американца конца прошлого ве-
ка с той реальностью, в которую мы оказались погруженными
через сто лет после его писаний.
Как это не удивительно, но книга, по настоящему, "средне-
го американца конца прошлого века", каким представляет себя
читателю автор (и каким он был на самом деле), позволяет ярче
чем многие ученые сочинения высветить некоторые истоки тех
представлений, которые тяжелыми веригами сковали наши мысли и
наши действия в веке настоящем.
Испокон веков, со времен Платона, а, может быть, и с бо-
лее глубоких горизонтов человеческой истории, людям было
свойственно размышлять о своем будущем, о том, как однажды, в
некий золотой век, им хотелось бы устроить жизнь своего об-
щества. В этом и отражается присущее человеку стремление к
лучшему. Почти каждый человек живет с ощущением того, что "он
рожден для чего то высшего", как об этом писал Гёте. И, прео-
долевая жизненные тяготы, человеку всегда было свойствено меч-
тать о грядущем. Вот отсюда у людей и возникают идеалы. Отсюда
и рождаются утопии - представления о никогда не сбывающихся
мечтаниях, утопические картины грядущего общества.
Утопии, мечты о золотом веке были и будут - они в приро-
де человека. Я думаю, что утопические построения просто необ-
ходимы человеку: они содействуют утверждению нужных человеку
идеалов; ведь не хлебом единым...Но в таких утопиях могут со-
держаться и опасности. В самом деле, любая утопическая
конструкция, это всегда и некоторая программа социальной инже-
нерии, т.е. целенаправленного переустройства жизни людей и со-
циальной природы общества. И она может начать предваряться в
жизнь. Вот в этом и кроется опасность некоторых утопий для су-
деб человечества. Глубоко проникнув в сознание людей, они мо-
гут формировать фанатиков, действия которых способны иметь
непредсказуемые и порой трагические последствия. Я думаю, что
мы в этом убедились на собственном горьком опыте. Вот почему
социальная инженерия для человека столь же опасна, как и ген-
ная инженерия. Не зная брода, не суйся в воду!
Хотя, также как и последняя, социальная операция, в неко-
торых исключительных случаях, может оказаться единственным
средством сохранения жизни людей и общества в целом. И тогда
общественная перестройка неизбежно будет проводиться в контекс-
те некоторых умозрительных построений. И эти построения тоже
неизбежно оказываются утопическими. В самом деле, человеку не
дано заглянуть в далёкое завтра. Такова жестокая диалектика:
необходимо и одновременно чрезвычайно опасно. И с этим мы ни-
чего не можем поделать. Только настоящими и глубокими знания-
ми, мы можем как то смягчить трагическую неопределенность. Но
её полного исключения из нашей практики быть не может - такова
природа вещей.
УНЫЛОСТЬ УТОПИЙ
Как бы не были различны авторы утопических сочинений и
эпохи, когда описывались представления о структуре будущего
жизнеустройства, в них всегда присутствуют некоторые общие
черты. Будь это Компанелла или Мор, Фурье или Маркс, или кто
либо иной, их размышления о будущем всегда отражали нечто об-
щее свойственное, повидимому, сфомировавшейся природе челове-
ка, как социо-биологического феномена. Это проявление, сложив-
шихся тысячелетиями стереотипов мышления, которые принято на-
зывать свободой, равенством, справедливостью. Конечно, в раз-
ные времена смысл, который вкладывался в эти понятия мог весь-
ма сильно разниться, Но, тем не менее, общий лейтмотив челове-
ческих устремлений оставался почти неизменным. Человек всегда
хотел, хочет и будет хотеть быть свободным в выборе своих
действий, образа жизни, быть хозяином своей судьбы. Человек
хочет иметь посильную и интересную работу, которая обеспечива-
ет /в разумных рамках/ его существование и будущность его де-
тей. И он всегда стремится к равенству, правовому и материаль-
ному: в обществе будущего, как думают многие и многие, не
должно быть ни бедных ни богатых и все должны стать равносво-
бодными: "свобода каждого обеспечивает свободу всех". Этот
принцип "реального гуманизма " Маркса, является естественным
выразителем этих общих настроений.
Но какие бы ни произносились слова: как бы ни трактова-
лись гордые слова "свобода" и "равенство", человеку моего вре-
мени, живущему в моей стране, помнящему, к тому же, ещё и пер-
вый голод времен военного коммунизма и все последуещие тоже,
во всех писаниях утопистов слышаться призывы ко всему тому,
что нами уже пережито и, я надеюсь, навсегда отброшено истори-
ей: казарменный социализм, уравниловка, регламентация частной
жизни человека, подчинение личности государству. Известное
рассуждение Энгельса: сегодня человек работает архитектором. А
завтра, если понадобиться, он будет тачечником - разве оно не
ужасно!
И такая обязанность перед государством охватывает все
сферы деятельности человека; для его индивидуальности места
уже не остается. Какая то уравнительность и всеядность. Вспом-
ним того-же Маяковского:"...землю попашет, попишет стихи". И
это не сатира! Это жизненный принцип - это идеал! Поэтому всё
он и страшен!
А в частной жизни, если верить утопистам, нас ожидают
лишь идеалы мещанского благополучия и следование пресловутыму
"кодексу коммунизма". Духовная жизнь, стремление к Истине, ес-
ли угодно, к Богу, познание окружающего мира с его сложностью
и неоднозначностью, проблемы противоречивости и неоднозначнос-
ти личности, всё это отметается, отодвигается в глубь сцены,
где вместо "человеческой комедии", бури человеческих страстей,
страдания, горя и настоящего счастья, пусть даже минутного,
лишь некое пресно-сладенькое благополучное существование.
Во всех идеальных схемах, которые создавали и писате-
ли-утописты и философы и даже те, кто претендовал на создание
основ научного социализма, желаемое будущее общества представ-
лялось его неким бесконфликтным существованием. Тейяр де Шар-
ден говорил о сверхжизни человечества, когда исчезнут расы,
исчезнут классы, когда человечество сольется в некое единое
целое вместе с Природой и Богом. И в таком окончательном
единстве и будет состоять завершение мирового эволюционного
процесса - конец истории по терминологии Гегеля. Чтобы не воз-
ражали правоверные марксисты против подобного видения конца
истории , но и Маркс тоже говорит о неком предельном состоя-
нии, если угодно - финальном состоянии общества. В одной из
своих лучших книг, в "Немецкой идеологии" , он говорит о ком-
мунизме, как о некотором процессе, который будет завершен ут-
верждением реального гуманизма, когда "свобода каждого будет
обеспечивать свободу всех". На этом этапе общественной эволю-
ции уже исчезнут классы, а вместе с ними и противоречия между
людьми. Нет, в отличие от Тейяр де Шардена, Маркс не говорит о
полной бесконфликтности грядущей сверхжизни - противоречия ос-
тануться. Но это уже не будут конфликты между людьми, а проти-
воречия Человека и Природы. Человеку ещё предстоит, согласно
Маркса, преодолевать и "подчинять" себе природные силы - со-
вершенно в духе Френсиса Бэкона.
Значит, всем им, провидцам прошлых времен, будущее видит-
ся все-таки "золотым веком", своеобразным идеальным состояни-
ем, которое человечество обязательно однажды достигнет - тако-
ва уж его судьба! И в этом финальном состоянии, в этом новом
общем доме, утвердится некий общий порядок, будет ли он назы-
ваться фаланстером или казармой, или как-нибудь иначе. В этом
общем доме люди будут одинаковы равны в своих правах и обяза-
нностях и одинаково свободны, а государство станет обеспечи-
вать всем равно вкусную пищу и равно удобное жилье. И именно
это унылое общество лишённое внутренних стимулов к самосовер-
шенствованию и самоорганизации, выдаётся всеми утопистами в
качестве того идеала, к которому мы все должны стремиться и,
который нас неотвратимо ждёт в будущем. На развилке Волоко-
ламского шоссе и Ленинградского шоссе долгое время, до самого
86-го года висел лозунг "коммунизм неотвратим"! Вот так - что
ни делай, а он настанет!
Еще раз я хочу подчеркнуть, что общий лейтмотив присущий
всем тем кто писал и размышлял о будущем устройстве общест-
ва, вовсе не случаен. Он не может не быть связанным с глубин-
ными свойствами человека. Анализ такой связи - очень интерес-
ная и важная тема. Но её подробное обсуждение нас уведёт далеко
в сторону.
ПОИСКИ АЛЬТЕРНАТИВЫ
Во второй половине прошлого века Соединенные Штаты Север-
ной Америки были похожи на грохочущий вулкан. Энергия людей
рвалась наружу. Стремительно развивалась промышленность, стро-
ились новые города, возникали финансовые империи, между двумя
океанами пролегла первая железная дорога. Появились фантасти-
чески богатые люди. Но рядом росла нищета и обездоленность,
непрекрытая и безжалостная эксплоатация одних людей другими,
ужесточалась борьба между ними за свои права, за место под
солнцем, прошли первые маевки. Одним словом, в те годы в Аме-
рике царил дикий молодой капитализм в своем самом непрекрытом
обличии, тот самый капитализм, который видел и изучал Маркс и,
в котором сумел рассмотреть ростки будущих тенденций лишь один
из самых талантливых последователей Маркса, Эдуард Бернштейн.
Всему этому был свидетелем и Беллами, автор книги "через
сто лет", коренной американец, житель Бостона, тогдашней ин-
теллектуальной столицы Соединенных Штатов. Ему, как и многим
его современникам, этот утверждающийся порядок жизни казался
бесчеловечным и лишенным элементарной логики. Надо было искать
новую структуру общественной организации. Этим и занялся Бел-
лами. Он, подобно любым утопистам попытался представить себе
тот идеальный жизненный уклад, который он однажды хотел бы
увидеть в своей стране. И то, что нарисованная им картина ока-
залась привлекательной, не только его согражданам, показывает
успех книги в Америке и в Европе, где она тоже сделалась бест-
селлером. Можно думать, что Беллами правильно уловил общее
настроение и та "идеальная общественная конструкция", которая
подробнейшим образом описываетсёя в его книге, действительно
отвечала чаяниям широкой массе читающей публики. Люди искали
альтернативу и Беллами предложил её, в той форме, которая от-
вечала их внутренним чаяниям (Не тоже ли самое случилось у нас
в 17 году?).
Каким же было это идеальное общество, этот грядущий
рай, который автор назвал "золотым веком"?
Вряд ли стоит пересказывать весьма объемистую книгу Бел-
лами? Достаточно выделить лишь несколько узловых идей, состав-
ляющей основу предлагаемой автором общественной организации.
Вот её главные особенности. Во-первых, во всём царствует
абсолютная "уравнительность". Денег нет (зарплаты тоже). Вмес-
то них каждый человек имеет равный кредит, зафиксированный в
соответствующей книге, куда заносятся все его траты, все то,
что общество /точнее, государство/ ему предоставляет. Свой
кредит он имеет право расходовать по собственному усмотрению.
Торговли, а следовательно и магазинов нет. Вместо них сущест-
вуют распределительные склады, где каждый гражданин волен себе
заказать то, что ему угодно, но в рамках своего кредита. Эти
заказы, сделанные по образцам, составляют основу произ-
водственной программы, которая формируется высокопоставленными
представителями государства. Золотой век - это уже не Фа-
ланстер Фурье, но, тем не менее, нечто очень на него похожее.
Во-вторых, государство является собственником всего -
земли, зданий, заводов, дорог...Любой человек, будь он кресть-
янином, врачём, инженером - всего лишь рабочий на едином
предприятии, которое именуется государством. Собственности,
как таковой у граждан не существует, кроме вещей используемых
для личных нужд.
Автор описывает процесс становления общества золотого ве-
ка. В его основе монополизация. Он много говорит о благах, ко-
торые она несёт. Вспомним, что монополизация интенсивно разви-
валась в те годы, когда писалась книга. Все люди, постепенно,
по мнению Беллами , начинают понимать те выгоды, которые несет
концентрация промышленности и утверждение монополизма. И этот
процесс благополучно развивается, опираясь на поддержку всего
общества. В результате процесса монополизации, все предприятия
однажды сольются в единое предприятие, хозяином которого ста-
нет нация, как пишет автор. Но реальным субъектом собственнос-
ти становиться, конечно, государство. Исчезнет все лишнее, не
имющее непосредственного отношения к производственной деятель-
ности, реклама, в частности. Исчезнет, разумеется, и конкурен-
ция. Рыночные отношения заменятся распределительными с четко
функционирующей службой учета. /Социализм, это учет - вспомним
Ленина! А также и то, что в начале 20-х годов слово магазин
исчезло из нашего словаря: вместо него стали говорить - расп-
ределитель - это помнят люди моего возраста!)
Автор много раз говорит о том насколько упростилась сис-
тема управления всем народным хозяйством от перехода к "едино-
му предприятию - государству". И управленческий, т.е. расапре-
делительный процесс оказывается столь логичным и простым, что
его, как говорит автор, может не принять лишь глупец. И это
процесс сделался настолько хорошо отлаженным, что работает
практически сам по себе и не требует высокой управленческой
квалификации. Поэтому в Вашингтоне к руководству могут допус-
каться вполне посредственные люди: государством может управ-
лять кухарка! Места управленцев почетные, но не обременитель-
ные.
Беллами полагает, что тюрем к концу ХХ века в стране уже
не будет т.к. не будет и преступности, ибо её социальные корни
будут ликвидированы полностью: денег нет, собственности нет,
купить ничего нельзя, продавать - тоже. Бессмысленными стано-
вятся кражи, грабежи, любые имущественные преступления. Оста-
нуться лишь случайные преступления, скорее несправедливости по
отношению к личности. Но для борьбы с ними будет достаточно
гражданского суда "по справедливости". Понятие права станет
архаикой.
В этих условиях, система законов, на самом деле оказыва-
ется ненужной, также как и адвокат и прокурор. Преступления,
которые иногда и будут случатся в обществе "золотого века"
представляют собой всего лишь проявление атавизма. И они ле-
чатся в специальных госпиталях. Таким образом, вместо тюрем -
госпитали!
Но, все таки самой существеной особенностью того общест-
венного уклада, который описывается Беллами является, по моему
мнению, идея трудовой армии. Еще раз повторю - работа в "Золо-
том веке" становится обязанностью, такой же какой в ХIХ столе-
тии была военная служба. И иерархия в этой трудовой армии тоже
армейская - новобранец, рядовой, офицеры разных ступеней и т.
д.
Жизнь человека делиться на три периода. До 21 года он
учиться, причем все люди получают единообразное высшее образо-
вание и не просто бесплатное, а обязательное. Затем в течении
24 лет человек подобно солдату отбывает трудовую повинность.
Государством будет разработана жесткая схема, отбирающая людей
по их способностям /правда в сочетании с пожеланиями и потреб-
ностями общества/, направляющая их на работу, обеспечивающая
автоматически их продвижение по лестнице общественной иерархии
от новобранца до генерала. Но какое бы место не занимали тот
или иной служащий трудовой армии в этой иерархии, все они по-
лучают равное содержание и генерал и солдат.
Наконец, по достижению 45 летнего возраста, человек поки-
дает трудовую армию, т.е. оставляет всякую трудовую деятель-
ность и проводит оставшуюся часть жизни в "приятном отдыхе".
Его содержание, т. е. размер его кредита, остается, при этом,
неизменным. Однако, любой человек может по собственному жела-
нию принять на себя те или иные общественные обязанности,
главным образом в сфере управления или судебной деятельности
где может быть использован его опыт 24-летнего пребывания в
трудовой армии.
Общество, точнее государство, оценивает деятельность сво-
их членов, но не материальным вознаграждением, а изменением их
общественного статуса и различными знаками общественного вни-
мания. Определяющим положение человека в обществе, является не
конечные результаты его труда, а степень реализации его потен-
циальных возможностей, способностей человека. Лучшим считается
не тот работник, который больше и лучше работает, а тот, кото-
рый в большей степени приближается к реализации своих предель-
ных возможностей. Одним словом - от каждого по способностям. А
ведь автор утопии вряд ли был знаком с коммунистическим мани-
фестом!
Итак, в обществе Беллами нет материальных стимулов. Толь-
ко нравственные или связанные с личными амбициями, прести-
жем. Один из возможных "движетелей" развития общества и об-
щественного производства - соревнование и стремление занять
более высокую ступень в общественной иерархии. И всё это соче-
тается с жёсткой армейской дисциплиной, которая исключает не-
радивость и лень.
Автор "социологического романа" (таков его подзаголовок)
Белами полагает, что именно ясное понимание собственных выгод
и послужит основной пружиной, которая станет раскручивать ме-
ханизм перехода от старого "первобытного капитализма" к тому
казарменному коммунизму, который описывается в книге "золотой
век". Никаких революций и социальных потрясений такой переход,
по его мнению не вызовет, произойдёт постепенное проникновение
в сознание и сердца людей радости от обретения нового общест-
венного порядка. Разумность ожидаемого - этого одного уже
достаточно, чтобы его утвердить.
ИДЕОЛОГИЯ БОЛЬШЕВИЗМА, ИДЕАЛЫ СРЕДНЕГО
АМЕРИКАНЦА И "ОБЩЕЕ ДЕЛО" ФЁДОРОВА
Сказанного, наверное, достаточно, чтобы увидеть умонаст-
роение автора. Но нам важно не оно, это его умонастроение, са-
мо по себе. Сегодня для нас значительно важнее знание того,
что роман Беллами имел глубокий общественный резонанс, что он
отвечал умонастроению широких слоев образованной публики того
времени, как за рубежом, так и в нашей стране. Реакция общест-
венности на роман Беллами показывает, что многие, может быть,
даже очень многие, как раз и искали альтернативу царствующему
стяжательству, мучительной тревоги за завтрашний день и нахо-
дили ее в спокойной сытой и размеренной жизни, орентированной
на "приятный отдых". Именно в этом и состоял их идеал.
Сопоставляя идеи, изложенные в книге Беллами и принципы
утвержденные Октябрем, мы лучше начинаем понимать ту атмосфе-
ру, в которой формировалась идеология большевизма и ее истоки.
Россия не Америка, но люди - они остаются одними и теми же не-
зависимо от того на каком континенте они живут. И далеко не
только Маркс был главным наставником идеологов большевизма,
чтобы они сами не утверждали.
Также как и у Беллами, идеология большевизма декларирова-
ла ликвидацию частной собственности и замену рынка системой
распределения. А идея трудовых армий, как мы теперь видим, -
она родилась задолго до Октября. Но в отличие от общества "зо-
лотого века", от системы утопической, попытка её реализации
привела не просто к казарме и подчинению личности государству,
но к крови и геноциду.
Книга, выдержавшая пять изданий в дореволюционной России
не могла оставить равнодушной критическую мысль. Отклики на
нее, в целом, были более чем доброжелательными. Среди крити-
ческих работ мы встречаем и статью Н.Ф.Фёдорова. Любопытно то,
что он без какой либо критики и даже коментариев принял мно-
гое: и идею трудовой армии, и уравниловку, и бесконфликтность
общества будущего - видимо, всё это как казалось Фёдорову, бы-
ло вполне естественно ожидать в будущем обществе. Он восстал
лишь против отсутствия общего дела, против идеала мещанского
благополучия, которое проповедует автор: "Когда дамы поднялись
из за стола / в общей бесплатной столовой Н.М./, то они (муж-
чины Н.М.) еще долго сидели, попивая вино и куря сигары (тоже
бесплатные Н.М.)" - Ради этих ли бесплатных сигар, стоило пе-
рестраивать в течение целого столетия общество? Вот, что вол-
новало Фёдорова.
Основной труд этого философа, который к этому времени уже
был опубликован, так и назывался "Общее дело". Как и все русс-
кие космисты, Фёдоров рассматривал человечество, как естест-
венную часть Вселенной, но часть наделенную Рзумом и волей. И,
благодаря этому, огромными возможностями воздействия на окужа-
ющий мир. Всей своей силой человечество обязано воспользо-
ваться для того, чтобы обеспечить гармоничное развитие челове-
ка и природы, перевести конфронтацию человека и Природы в доб-
рое содружество. И установление такой гармонии, Фёдоров и счи-
тал общим делом всего человечества. Правда, этот процесс он
называл покорением природы, но вкладывал в него тот же смысл,
который мы сегодня придаем термину "коэволюция человека и при-
роды": направленное развитие природы и общества, обеспечиваю-
щее их общий прогресс.
Следует, однако, заметить, что достижение гармонии чело-
века и природы он еще не считал самоцелью. Оно необходимо не
только для выживания рода человеческого на грешной Земле. Оно
призвано для того, чтобы обеспечить воскрешение умерших людей.
И в учении Фёдорова речь идет не о христианском "воскрешении
души", а о физическом воскрешении! И к этому, по мнению Фёдо-
рова люди должны готовиться загодя. Вряд ли стоит обсуждать
подобный тезис. Он лежит за пределами не только науки, но и
религии.
Но, все-таки с современной позиции, главное в учении Фё-
дорова - его рациональное содержание. А это его утверждение о
необходимости достижения гармонии во взимоотношениях Природы и
Человека при сответствующим его поведении. И в понимании смыс-
ла этого утверждения, Фёдоров гораздо ближе к Вернадскому чем
к Тейяр де Шардену. Последний полагал, что слияние Человека и
Природы произойдет неизбежно: оно не зависит от воли и дейс-
твия людей. Фёдоров же говорил о том, что установление "нор-
мальных" отношений Человека и Природы потребует гиганских уси-
лий всего человечества. Без подобного общего дела - гармония,
а следовательно, и будущность рода человеческого невозможны.
Так вот, Фёдоров в своей статье обрушивается на то без-
думное и безыдейное существование, на жизнь во имя приятного
отдыха ещё в цветущем сорокалетнем возрасте, которое Беллами
выдает в качестве идеала, к которому и должно стремиться чело-
вечество. В отличие от Белами, Фёдоров считает, что главной
особенностью общества будущего и будет его стремление спра-
виться с "общим делом", силы общества будут направлены на
постепенное преодоление кризиса во взаимоотношениях между Че-
ловеком и Природой. Не мещанское благополучие, когда человек,
окончив обязательное служение в трудовой армии, получает право
предаваться "приятному отдыху" в своё удовольствие, как об
этом пишет Беллами. Нет, по мысли Фёдорова, жизнь человека и
впредь, в течение всей его жизни будет наполнена трудом и
борьбой за успех "ОБШЕГО ДЕЛА".
* *
*
Итак, книга Беллами нам показывает тот идеал общественно-
го устройства, который видимо был не очень далек от распрост-
раненного тогда идеала общества будущего. Может быть это был
даже некоторый "предел стремлений" либерально мыслящей интел-
лигенции. Потому то он и привлек внимание читающей публики и
заслужил её расположение. И не только в Америке, где уровень
интеллигенции никогда не был особенно высоким, но даже и у нас
в России. Вероятно, без больших натяжек, мы имеем право наз-
вать этот идеал коммунизмом или вариантом коммунистического
общества. Не социалистического, а именно коммунистического. В
самом деле, также, каки при коммунизме, в обществе золотого
века нет классов, нет противоречий между людьми - свобода каж-
дого обеспечивает свободу всех, нет собственности, торжествует
планомерность производства, обеспечивающая всех "по потреб-
ностям". И, наконец, от каждого требуется работа "по способ-
ностям". Не такие ли идеалы принесли нам первые годы револю-
ции, годы, которые определяли нашу жизнь на протяжении трех
поколений? Разве не таким же представлялся правоверным больше-
викам золотой век человечества, правда, только после того, как
"мы мировой пожар раздуем" и уничтожим всё до основания (и
лишь затем?), в отличие от Беллами, который полагал, что пере-
ход к новому обществу совершиться бесболезненно, ибо"...только
глупец не способен понять всех благ, которые несёт каждо-
му...?" это новое общество, где нет конкуренции, рекламы и
царствуют повсеместное равенство и планомерность!
Разве и нашим официальным идеалом не было полное подчине-
ние личности государству. Не обществу, а именно государству,
точнее группе людей, которая присвоила себе право говорить от
имени народа и знать, что каждому человеку надо, причём знать
лучше, чем знает это сам человек.
Теперь мы уже видим к каким трагедиям приводит следование
подобным идеалам. Трагедии порождаются не нациями, не народа-
ми, а самой структурой системы воплотившей подобные идеалы. И
где бы они не утверждались, лилась кровь, угнеталось челове-
ческое достоинство, народы начинали отставать в своем развитии
и материальном и духовном.
Сегодня мы знаем, сколь утопичны структуры золотого века,
описанные в романе Беллами, что их нельзя реализовать, в прин-
ципе, ибо человек остается человеком со всеми своими страстями
и помыслами. Но мы знаем и больше - структуры подобного рода
неизбежно вырождются в тоталитаризм, диктатуру, влекут за со-
бой кровь и угнетение личности. Такова наша практива - главный
критерий истины, как это утверждает философия марксизма, пер-
енявшая его от классического рационализма эпохи Просвещения.
На Западе, да и у нас сейчас поносят и Маркса, и Ленина,
и других отцов коммунистической идеологии. И подвергаются кри-
тике её исторические истоки. Но все авторы коммунистической
идеологии были детьми своего времени. И никаких иных идеалов
они предложить и не могли. Тогда в век "Клондайка" и молодого
капитализма, у всех образованных людей, видевших все неспра-
ведливости и мерзости "дикого капитализма" возникало представ-
ление о его антиподе. А им мог быть только образ некоторого
общества абсолютного равенства, отношения в котором были упо-
рядочены неким казарменным укладом (другим образом сделать та-
кое и невозможно). И в нем, конечно, не могло быть места ры-
ночной стихии, частной собственности и какой либо конкурентной
борьбе. А, тем более, какой либо самостоятельности мысли.
Из среды последователей Маркса, может быть лишь один Эду-
ард Бернштейн, еще в конце прошлого века сумел разглядеть в
туманной дали общественного развития, те новые горизонты, к
которым шло общество развитых капиталистических стран. В нём
принципы социальной защищености, приоритета личности, права
человека должны были постепенно пробить себе дорогу сквозь
инстинкты стяжательства, невежество и неандертализм, увы,
свойственные человеку. И произойти это должно было, не в силу
сознательности и благородства людей, способных усваивать логи-
ку рассуждений. Всё подобное должно было произойти в обществе
реальных людей, которые генетически ничем не отличаются от
охотников на мамонтов и саблезубых тигров. Здесь снова
действовала логика истории, логика "железной необходимости",
логика выживаемости тех же самых людей наделенных букетом
свойств, породивших, не только охотников за мамонтами, но и
"дикий капитализм" и "эру Клондайка". И изменение общественно-
го уклада произойдет не в силу социальной инженерии, реализо-
ванной небольшой группой избранных мудрецов, или членов" ордена
меченосцев", но в силу тех же рыночных механизмов, той же
проклятой конкуренции и всего того, что естественно назвать
творчеством миллионов.
И отдельные люди и целые страны и народы выбирают свои
пути в будущее, порой случайно, а порой в результате борьбы и
целенаправленных попыток формирования новых социальных струк-
тур. А жизнь делает свой собственный выбор, безжалостно отбра-
ковывая те, которые не соответствуют "стратегии Природы". Это
и есть процесс самоорганизации, в котором те кто сошел с
естественного пути развития, кто не сумел уловить тенденций
мирового развития, уходят от рампы исторической сцены в её
глубину. Мы видим, что наибольшего успеха в ХХ веке добились
те страны, те экономические системы, которые отошли от тради-
ций "дикого рынка" и пошли по пути поиска разумного симбиоза
различных форм собственности (т.е. либерализации) с принципами
равенства стартовых возможностей, попыток утверждения ра-
венства перспектив, которые открываются для каждого человека.
На этом пути сделаны лишь первые шаги. Все остальное впереди.
Но мы уже можем разглядеть начало той дороги, на которую
постепенно выходят цивилизованные государства. И знаем, так
же, что следование ей не будет ни грядущим раем ни золотым ве-
ком, каким он мерещился утопистам.
В этом мировом процессе самоорганизации нельзя недооцени-
вать роли разума и воли человека. Она состоит в том, чтобы опи-
раясь на анализ прошедшего и знание особенностей развития про-
изводительных сил и характера окружающей среды, понимая огра-
ниченность наших предвидений, не строить утопических схем и
волшебных замков, а сосредоточить наши усилия на том чтобы
уберечь человечество от возможных кризисов. А, самое главное,
запрещать ту социальную инженерию, которая диктуется утопи-
ческими построениями и любого сорта и фанатизмом, претендующи-
ми на то, что зная абсолютную истину, они способны заглянуть
за горизонт истории и привести народ в "Золотой век". Наша
русская история дала человечеству тяжелый, но наглядный урок.
Правда и в том, что переоценивать этот урок не следует: Гегель
сказал однажды, что смысл истории в том, что она никого не су-
мела ничему научить. Но по-видимому степень справедливости та-
кого урока ещё зависит от степени наглядности и тяжести урока.
А "Золотой век"? Настанет ли он однажды?
Он был, есть и будет. Золотой век - это непрерывная борь-
ба, преодоление все новых, непрерывно возникающих трудностей
на пути развития рода человеческого, постепенное утверждение
коллективного разума, формирование новой нравственности. Он се-
годня в нашей повседневности, в преодолении разного рода тягот
и последствий реализации всевозможных утопий, в поисках "ес-
тественного пути развития" и убежденности в том, что "стратегия
Разума" постепенно приближается к "стратегии Природы".
* *
*
Боязнь конкуренции, где выигрывавших бывает гораздо мень-
ше чем проигравших, может быть и есть одна из тех посылок, ко-
торые делают привлекательными идеи общего равенства и комму-
низма. И люди стремятся к равенству, не осознавая того, что
соревнование, конкуренция всегда были, есть и будут. В той или
иной форме. Мы не уничтожим конкуренцию, заменив рынок госу-
дарственной распределиловкой. И мало кто понимает, что утверж-
дение принципа "всем сестрам по серьгам", оборачивается зеле-
ными заборами, ГУЛАГАМИ и новым типом неравества. И новым ти-
пом конкуренции.
Коммунизм никуда не исчез, ибо он никогда не появлялся.
Он всегда был, есть и будет, ибо заложен в спектр тех биосоци-
альных законов, против которых во все времена была направлена
развивающаяся нравственность. Исчезают лишь его крайние прояв-
ления. И всегда отсанется опасность их возврата в той или иной
форме - опасность смертельная для цивилизации для будущего
развития Человека.
Вот это и есть главное, что я понял из утопического по-
вествования "среднего американца", написавшего свою книгу ров-
но 100 лет тому назад.
|